Сталь и камень - Санчес Сильвана Дж.

Я моргнула, и атмосфера сна быстро рассеялась. Меня охватила резкая волна замешательства, голова закружилась от загадочного пейзажа. Но мужчина нежно улыбнулся мне, не сводя своих сапфировых глаз. Он легонько сжал мою руку и с нежной улыбкой произнес: «Пора просыпаться…»

– Пора просыпаться. – Голос, словно обитое бархатом железо, зазвенел вокруг меня.

Я резко открыла глаза, и меня охватил абсолютный ужас. Растерянность туманила разум… Где я? В плену высокого незнакомца с длинными волосами цвета снега, который нес меня по жуткому проходу.

Я испуганно огляделась. Стены темницы блестели красным от мерцающих в каждом углублении огней, и тьма заполняла пустоты между ними.

Мужчина бросил меня в сырую камеру, мое заточение было неотвратимо, казалось, мне вынесли смертный приговор. Воин шагнул назад и посмотрел на меня своим неистовым взглядом, глаза были холодными и равнодушными. Они ничего не выражали, и мне оставалось лишь гадать о своей судьбе.

По моей спине побежал холодок, и рука бездумно метнулась к бедру, где висел меч. Теперь его там не было. Я замерла от страха, не в силах пошевелиться.

Жестокий смех сорвался с губ мужчины.

– Твоему клинку здесь не рады, – заявил он. Голос его звучал ровно, хотя вид был грозным.

Я поднялась с холодного каменного пола, попятившись, когда мужчина шагнул ко мне. Пульсирующая боль от раны на плече мешала вдохнуть, и страх угрожал поглотить меня с головой. Сердце бешено билось в груди, пока я пыталась найти ответы, которых не было.

Мой тюремщик приблизился, и я в панике отпрянула. Он угрожающе стиснул зубы, но затем что-то в его выражении смягчилось, и он шагнул в сторону. Я почувствовала, как что-то дрогнуло внутри него, когда он показал на ворота тюрьмы. Выход был так близко. Мне лишь требовалось убежать. Но я не могла сдвинуться с места.

Заметив мою нерешительность, мужчина поднял руку и молча поманил к себе. Я осторожно выпрямилась и шагнула к нему, не доверяя внезапной перемене в его поведении. Он медленно подался вперед и прошептал мне на ухо всего одно слово:

– Беги.

Мгновение я колебалась, все еще не уверенная, стоит ли доверять этому незнакомцу. Но страх, который грыз меня изнутри, подсказывал, что нельзя оставаться в этой камере. Я сделала глубокий вдох и бросилась к воротам.

Дрожь пробежала по моей спине, когда призрачный синий свет наполнил подземелье. Внезапно на моих запястьях появились холодные металлические оковы. Цепи образовались из воздуха, потянув меня назад, прежде чем я успела пересечь порог. Я оказалась прикована к полу, и резкий смех незнакомца эхом отразился от влажных стен.

Я сдержала слезы и пообещала не показывать больше слабости.

– Почему я здесь? – выдавила я, голос дрожал от испуга и возмущения.

Мужчина выгнул платиновую бровь, его взгляд сузился и стал расчетливым.

– Разве это не очевидно? Ты моя пленница. – Он потянулся к моим запястьям и крепко сжал их, хрипло добавив: – Даже не думай сбежать. Никому еще не удавалось.

Внезапная волна отчаяния разлилась по моему телу, я оглядела мрачные стены вокруг. Горло сжалось, и слезы снова грозили хлынуть из глаз, но я сдержала их. Он не должен был увидеть меня такой.

Я лихорадочно осмотрела другие камеры в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне сбежать. Но здесь были лишь груды костей – человеческих. Отчаяние наполнило воздух, пробрав меня до глубины души и заставив сердце сжаться от страха.

Дверь камеры захлопнулась, металлический лязг отразился от стен.

Гулкие шаги незнакомца растворились в пустоте. Его последние слова прозвучали во мне, словно похоронный звон:

– Ты останешься в моей башне, пока я не решу твою судьбу.

Он уверенно зашагал прочь. Его доспехи сияли в тускло освещенном подземелье, словно звезды, а будто покрытые инеем локоны развевались.

Я сдержала крик, зная, что меня никто не услышит. Теперь, когда я осталась одна, казалось, что надежда потеряна. Как я вообще смогу сбежать из этого ужасного места? Я отказывалась отчаиваться. Единственный огонек надежды все еще тлел в моей груди. Сделав долгий успокаивающий вдох, я приготовилась к предстоящим испытаниям. Что бы ни случилось, как бы тяжело ни было, я не сдамся.

Я просидела на холодном каменном полу не один час, чувствуя, как жизнь медленно покидает меня. Гнилостный запах смерти висел в воздухе. Я не могла не думать о тех, кто умер здесь до меня, запертый в этой адской тюрьме без надежды на побег.

В конце концов усталость одержала верх, и я погрузилась в беспокойный сон, наполненный кошмарами. Я то приходила в сознание, то снова засыпала, потеряв счет минутам и часам. Холод пробирал меня до костей. Сны были наполнены навязчивым эхом криков и плача, стонов потерянных душ, которые погибли в этом ужасном месте.

Лишь когда первые отблески света заплясали по стенам камеры, я поняла, как долго там просидела. Маленькое окошко высоко вверху впустило мягкий луч серебристого лунного света, отбрасывая жуткие тени по камере. У меня заурчало в животе, и внезапно я осознала, что не ела уже несколько дней.

Я вскочила, почувствовав, как тело закричало в агонии, и отчаянно поползла к тюремной решетке. Со слезами, бегущими по щекам, я выкрикивала отчаянную мольбу о свободе. Но пощады мне не было: мои слова были не более чем приглушенным воплем, затерявшимся среди лязга цепей и железа.

– Пожалуйста! – Я всхлипнула. Боль пронзила спину, рука пульсировала с каждым ударом сердца. Но никто не слышал моих криков в этой холодной беспощадной тюрьме.

Я рухнула в грязь, и вопль боли сорвался с моих дрожащих губ. Рассеянный луч бледного света упал на темные отметины на моем плече, напоминание о жестокости клинка моего тюремщика. Кожа вокруг раны странным образом зажила, истекая черными чернилами, которые змеились по руке колючей лозой.

Я машинально поднесла руку к лунному свету и ахнула. Странные знаки, выгравированные на моей коже, пульсировали собственной жизнью, словно танцуя под беззвучную мелодию. Я содрогнулась от мысли о том, что это могло означать, но в глубине души я знала правду. Меня прокляли, и эта тюрьма станет моим вечным наказанием.

30. Филлип

На пути к нашему лагерю я пробирался по холмам и густым лесам, пока не наткнулся на широкую поляну. Своеобразный заброшенный сад изобиловал фруктовыми деревьями – апельсины, персики, груши, яблоки и сливы усыпали ветви.

Волна тепла разлилась по телу. Я улыбнулся и чуть не рассмеялся вслух, едва сдерживая восторг, а затем быстро набил карманы всем, что мог унести. Элоиз так обрадуется. Мне не терпелось рассказать ей о неожиданной сокровищнице, на которую я набрел.

Вдалеке на фоне неба возвышался древний храм, старые камни которого были покрыты мхом и переплетенными виноградными лозами. Я поспешил туда, чувствуя, как пульсирует предвкушение в моих венах.

Когда я добрался до нашего маленького приюта, на горизонте сгустились очередные сумерки. Опустив голову, я переступил порог и, подняв глаза, сразу же заметил ее.

Элоиз неподвижно лежала под своим шерстяным одеялом. Теплый свет факела освещал ее бледную кожу, усыпанную веснушками. Она спала, и я не мог не подумать обо всем, что ей пришлось пережить, раз она заснула так крепко.

Я бесшумно сложил фрукты на разрушенном алтаре. Сел рядом с Элоиз, и тепло огня окутало меня. В течение одного блаженного мгновения я просто любовался спящей девушкой. Языки пламени плясали и мерцали на ее лице, отбрасывая изящные тени на нежные черты.

Спящая, Элоиз напоминала королеву. Ее аура грации и силы заполняла комнату. Ее красота была одновременно нежной и властной, как фарфор, вылепленный из железа. Несмотря на этот царственный облик, я разглядел в ней воина – того, кто владел клинком лучше любого рыцаря. Элоиз была неуязвима и несравненна, и, возможно, пришло время признаться в своих истинных чувствах.

Я протянул руку, чтобы убрать прядь светлых волос с ее лица, и мои пальцы задержались на изгибе ее скулы. Элоиз слегка пошевелилась, и, потрясенный до глубины души, я отдернул руку.